Юлия Григорьева - Семиречье [трилогия : СИ]
— Я совсем тебе не мил? — спросил он и посмотрел ей в глаза.
— Почему ты спрашиваешь меня об этом? — она начала злиться.
— Потому что ты… А, впрочем, — он махнул рукой, — ты права, я слишком тороплюсь. Но полюбилась ты мне, дня белого с тех пор не вижу, только ты одна в очах. Ветер в ветвях шумит, а мне кажется, что он имя твое шепчет. А после того поцелуя… Я думал, что я тебе так же люб.
Она сникла и села обратно на пень. Тот поцелуй… Как объяснить ему, что это ночь сыграла с ней злую шутку, что захотелось вдруг того, что никогда она не знала, что блики огня на его лице манили ее к нему тогда… И как объяснить, что когда она глядит в серые глаза несносного насмешника, тогда солнышко ярче светить начинает, что от его улыбки на душе цветы распускаются, как она может рассказать все это берестовскому тысячнику? Белава посмотрела на него и… не смогла ничего такого сказать.
— Яушко, пусть все закончится, ты обещал.
— Обещал, — он вздохнул и улыбнулся. — Зря я начал этот разговор. Просто, — он задумчиво посмотрел в сторону, где Радмир разговаривал с чародеем, а потом повернулся к ней. — Да нет, это все пустое. Я больше не буду торопить тебя, теперь уж точно.
— Спасибо, — она погладила его по колючей щеке и подумала, что он ей стал родным за не такое уж и долгое время их путешествия, вот только Нет, не готова, все после, все потом, и она пошла к учителю.
— Отдохнула, девочка моя? — Дарей приветливо улыбнулся ей.
— Да, мастер. Ярополк меня покормил.
— Заботливый какой, — как-то уж больно ядовито сказал Радмир и отошел от них.
— Да что он все, мастер?! — возмутилась девушка.
— А ты не понимаешь? — усмехнулся учитель.
— Нет.
— Ну и не забивай этим свою головку. Все равно у нас с тобой еще слишком много дел. Пойдем, глянешь на дом, что он тебе скажет?
Они подошли к дому, и Белава потянула носом.
— Фу, сказала она. Противно как пахнет, — сказала она, но закрываться от запаха не стала и прошла дальше.
Комната, в которую она вошла, была обставлена богато и опять иначе, чем дома в Семиречье. Белава с любопытством огляделась, провела рукой по золоченой спинке стула и прислушалась к своим ощущениям. Непонятный жар охватил ее, дыхание участилось, и девушка поймала себя на том, что первый раз смотрит на учителя не как на мастера, а как на мужчину. Она тряхнула головой, отгоняя от себя дух хозяйки этого дома и пошла дальше. Ее внимание привлекла небольшая деревянная дверь, окованная железом, которая притаилась за небольшим проход к лестнице на второй этаж. Белава толкнула ее и вошла внутрь небольшой темной комнатки. Чародейка раздула огонек на ладони и посветила себе. Здесь почти ничего не было, кроме вбитых в стену толстых цепей с металлическими оковами, еще одно кольцо было вбито посередине, напоминая ошейник. Еще был деревянный стул и грубо сколоченная кровать. Девушка подошла к оковам, осторожно повела носом и уловила знакомый запах. Ее пальчики коснулись цепи и…
…Обнаженный мужчина повис на цепях. Его слипшиеся волосы закрывали лицо, не давая разглядеть кто это. Тело мужчины пересекали красные полосы свежей крови. Кое-где виднелись синяки и следы ожогов. Перед ним стояла совершенно голая женщина с длинными черными волосами. Она отбросила розгу и плавно подошла к мужчине.
— Ну как ты, сладкий мой? — пропела она медовым голосом, мужчина молчал.
Она схватила его за волосы и откинула голову назад. Он посмотрел на нее равнодушными серыми глазами. Женщина мгновение изучала его, а потом впилась ему в губы, но тут же ахнула и отпрянула от мужчины с хрустальным смехом. Из ее прокушенной губы текла тонкая струйка крови.
— Озорничаешь, Радмир, — сказала она игриво и снова прижалась к нему. — Как же мне нравится твоя непокорность, ты моя любимая игрушка.
Женщина начала целовать его, опускаясь все ниже и ниже, пока не встала перед ним на колени. Глаза мужчины подернулись поволокой, и из приоткрывшихся уст вырвался тихий стон. Когда женщина закончила и поднялась к его лицу, он стоял с закрытыми глазами и улыбался.
— Хочешь меня, мой сладкий? — на выдохе спросила она.
— Теперь уже точно нет, — ответил он, открыв глаза, и вдруг захохотал.
Он хохотал долго и громко и издевательски. Женщина побледнела, в глазах ее заплясали красные огоньки, она зашипела как разъяренная кошка.
— Ты мне за это ответишь, — и дала мужчине пощечину, оставившую на его лице четыре красные полосы от острых ногтей…
Белава выдохнула и отшатнулась.
— Стервь поганая, — почти зарычала она и бросилась из дома.
— Ты куда? — крикнул учитель. — Ты что-то увидела?
Она не отвечала, очень хотелось скорей вырваться отсюда. Девушка выбежала на улицу и сразу наткнулась на воина, влетев ему со всего маха в объятья.
— Отпусти меня, — тут же заорала она. — Не смей меня трогать никогда!
— Да пожалуйста, — Радмир убрал руки и отошел в сторону. — Ты хоть скажи, что я сделал тебе?
— Мне? Ничего, ничего ты мне не сделал, — истерично выкрикнула Белава.
— Тогда почему ты на меня орешь? — заорал он в ответ.
— Я ору? Я ору? Да ты не знаешь еще, как я орать умею! И не смей кричать на меня, ты!
— Да можешь ты сказать наконец, кто тебя там в доме укусил, что ты злобной ведьмой вылетела оттуда?
— Меня укусил? Ты… ты гад! Ты сволочь! Ты… ты… да как ты мог, как ты?! И с кем? С ней! Я видела! — Белава утерла злые слезы.
Радмир смотрел на нее разинув рот и вдруг захохотал. И был это смех таким легким и даже счастливым, что девушка опешила.
— Ты ревнуешь, Белавка, — наконец сказал он.
— Что?! — она взвилась с новой силой. — Кого, тебя? — Белава издевательски захохотала. — Да нужен ты мне, у меня жених есть!
— Ну так иди к своему жениху, — снова разозлился он. — Что ты ко мне привязалась? Он тебя в рогожку укутает, носик утрет, кашкой накормит и под бочок положит. Не жених, а чисто мамка.
— Он заботится обо мне, ему не плевать на меня, — бросила ему девушка.
— А мне все равно, мне ты совершенно безразлична. Мне на тебя плевать, вздорная глупая деревенщина.
Он осекся, развернулся и быстрым шагом ушел от нее, оставив Белаву хватать ртом воздух.
— Когда же ты у меня повзрослеешь, горе ты мое, — вздохнул мастер и обнял ее, шепча на ухо успокаивающий заговор.
Белава разом сникла и разрыдалась на плече учителя. Последние слова Радмира засели в ее голове так крепко, что она никак не могла избавиться от их звучания. «Мне на тебя плевать, мне все равно, ты мне безразлична, мне на тебя плевать, плевать, плевать, безразлична…» К ним подошел Баэлиан.
